Неактуальное искусство
Когда я была в Москве и разговорила с ребятами, один из которых пикетировал выставку Гельмена, главный мой аргумент против пикета был: «Ну это жеш реклама, наивные вы люди! Пассионарность, которую вы вкладываете в свой протест – единственное, что способно вызвать интерес к этому «творчеству». Дайте тем, кому это интересно, спокойно любоваться фекалиями, и не привлекайте к этому внимание общественности!»
То, что большая часть актуального искусства – это не искусство, уже не новость. Где-то я читала, что если наложить под дверью кучку говна – это будет инсталляция, а если позвонить в дверь, а потом уж сделать дело – то перфоманс. Это не искусство, потому что не подразумевает главного – творческой личности. То есть дядя Вася тоже может, к примеру, продемонстрировать гениталии (в нашем Академовском лесу такие перфомансы часто происходят), но даже если его поймают казаки и изобьют за этот перфоманс – все равно это не будет являться искусством. Потому что казаки не сделают дядю Васю художником.
Не могу сказать, что на языке гениталий невозможно сказать ничего гениального – можно! Хранится тут у меня одна репродукция из центра современного искусства... Довольно откровенная репродукция. Однако, помимо откровенности, в ней есть гениальный художественный смысл. Эта картина заставила меня очень глубоко переосмыслить разницу между любовью и сексом. Ни одна пропагандистская брошюрка за нравственность со мной такого бы не сделала. То есть зритель, находясь под влиянием искусства, потенциально может что-то пережить, в нем может что-то перевернуться. Но это может произойти только тогда, когда у художника в момент творчества тоже что-то внутри перевернулось. Но ведь – возразите вы – многие люди испытывают очень сильные чувства, глядя на произведения современного искусства! Те же казаки, например. Но тут есть один момент – они испытывают именно чувства, а не переживания. То есть выдают заранее запрограммированные реакции, ничего нового с ними не происходит. «Современный художник», в отличие от просто художника, именно что не творит, не создает новых чувств и смыслов внутри себя. Он просто эксплуатирует то, что есть вовне, паразитирования на запретных сферах, по определению наполненных «энергетикой». То есть зритель выступает в виде этакой собаки Павлова, которая должна среагировать на «арт-объект», потому что раньше переживала сходные эмоции в схожих ситуациях. Так чем же благотворна в этом случае цензура? Да тем, что ограничивая использования некоторых смыслов из внешнего мира, она заставляет художника покопаться в собственном внутреннем мире.
Большим открытием для меня было и то, что большая часть актуального искусства не только не искусство (что бывает интуитивно понятно), но и даже не актуально. Настолько неактуально, что даже разоблачительный пост про это в русскоязычных интернатах написан в 2008 году. Фекалии, гениталии, насилие и гниение – это уже китч, что-то вроде фигурок гномиков в огороде.
Лично для меня оригинальность и острота такого искусства сравнима с оригинальностью слова «х_й», написанного на заборе. Ну да, в случае с «Фаустом» Сокурова это слово написано рукой мастера, но почему-то это не делает для меня месседж более увлекательным. Гениальный Сокуров кажется мне вторичным по сравнению с мультсериалом «Саус Парк», где на том же фекльно-генитальном языке сказаны гораздо более интересные вещи, с большей социально-философской глубиной. Я не казак, во мне трудно вызвать праведный гнев, но скуку – запросто. Поэтому я просто отворачиваюсь и иду искать более интересные вещи.
Например, доброе, вечное, светлое.
